Как Вы пришли к изучению языков?
— До 22 лет я не знал никакого другого языка, кроме русского, так как родился в Республике Узбекистан в Ташкенте. То есть родители говорили на русском. Несмотря на то, что я этнический кореец, я не знал ни одного слова на корейском языке.
С детства я был увлечен науками: биологией, химией, физикой. Побеждал на олимпиадах по химии. У меня даже была дома химическая лаборатория. С языками у меня никак не получалось. Русский язык и литература — тройки, узбекский — 3, английский — 3. То есть я гуманитарно не был подкован.
В 22 года я столкнулся с английским языком. Появилась возможность работать в международной южнокорейской больнице. Главным условием было — в совершенстве знать английский, корейский, узбекский. Первый год я изучал английский. Вторым языком, который я начал изучать, был узбекский. Его тоже пришлось поднимать с нуля. Далее был мой родной корейский язык, так как мы являемся, можно сказать, шала-корейцами (смеется). Я поехал на стажировку в Корею, и мне пришлось выучить свой родной язык.
Потом во мне проснулся интерес к языкам. Я углубился в изучение турецкого языка, а также азербайджанского, крымско-турецкого, туркменского языков. А за ними пошли казахский, татарский, башкирский, каракалпакский. В это время я уже перебрался жить в Астану.
Вы изучаете казахский язык, развиваете его, делаете популярным. С какими сложностями сталкиваетесь на этом пути?
— Приехав в Казахстан, я столкнулся с проблемой. Я думал, что быстро овладею казахским языком. Но не получилось. Среду для изучения пришлось искать специально. Тут все говорят по-русски. Я говорю это не в укор, конечно. С другой стороны, после узбекского, казахский изучать было легче, потому что в этих языках схожая грамматика.
Нужно отметить, что, по сравнению с узбекским, казахский технически более сложный, потому что в узбекском языке окончания множественного числа единые — «-лар». То есть вы ко всем существительным множественного числа добавляете «-лар». А в казахском языке вы сталкиваетесь с законом сингармонизма, и поэтому вы должны запомнить 6 разных окончаний для существительных множественного числа. То есть сложнее в 6 раз.
Хотя это не умаляет достоинств узбекского языка. И в узбекском есть сложные моменты. Например, с настоящим продолженным временем глагола, по-английски — Present Continuous Tense.
А если я хочу сказать на казахском, что в данный момент я разговариваю, то могу сказать: «сөйлесіп отырмыз, сөйлесіп жатырмыз, сөйлесіп тұрмыз, сөйлесіп жүрміз». В зависимости от ситуации. То есть, если мы это делаем лежа, то можем сказать: «сөйлесіп жатырмыз». Если сидя, то «сөйлесіп отырмыз». Но на практике нет твердой привязки. Человек может звонить по телефону и может при этом сидеть, а собеседнику на другом конце провода сказать: «тыңдап тұрмын». А ведь он не стоит — «тұр». Он на самом деле сидит — «отыр». И эту ситуативность в казахском нужно чувствовать. Казахам легче, потому что они знают язык с рождения. А нам нужно объяснять. Поэтому я создаю методологию, как расшифровать все это с позиций русского или английского языков.
Казахский легче учить в том плане, что литературный казахский, в принципе, похож на разговорный казахский. В казахском языке нет диалектов, как таковых. Откуда бы ни приехал казах — с юга, севера, востока — он говорит одинаково. Конечно, есть некоторые отдельные словечки, характерные для регионов. И в южных регионах иногда выпадают окончания с «ж», некоторые люди, например, говорят вместо «келе жатырсын ба?» «келәтырсын ба?». Но, несмотря на это, поражает единство языка.
А в случае с узбекским языком, литературный узбекский не похож на разговорный, в частности, на ташкентский диалект, например. В каждом регионе свой диалект. Но из-за того, что чрезвычайно богатая среда у узбекского языка — ведь куда бы ты ни пошел, с тобой будут говорить по-узбекски — не возникает сложностей в овладении диалектами.
Но, на самом деле, казахскую среду, при желании, найти легко. Ты можешь общаться с казахскими друзьями, включать радио, телевидение, и тогда ты будешь слушать казахский язык.
Все казахи — билингвы. Если ты не понимаешь казахский, они легко переходят на русский, в лучших традициях гостеприимства. Они не говорят: «Говори на казахском! Если не понимаешь казахский, то это твоя проблема!». Это хорошо. Но такая позиция мешает желающим изучить казахский язык. Вот если бы казахи проявляли принципиальность, то все вокруг давно выучили бы язык.
Но мы культурально повязаны с русским обществом. Я думаю, что русский язык — это язык международного общения, никакого вреда нет в нем.
Когда я изучаю языки, например узбекский, я даю себе такую установку: «Менам узбекман шун учун узбекча ургандим» [Я тоже узбек, поэтому выучил узбекский]. Нужно ставить себя, признать себя казахом, и тогда ты овладеешь казахским языком: «Мен де қазақпын. Сол үшін қазақ тілін үйрендім». Это идеологическая составляющая. Если ты не проникнешься культурой народа, пока ты не полюбишь этот народ, ты не выучишь нормально язык. Поэтому я проникаюсь казахской культурой, традициями. Потому что все эти составляющие будут тебе строить язык.
О каком казахском может идти речь, если ты не любишь бешбармак? Надо любить его! (смеется)
Как помогает Вам медицинское образование?
— По специальности я врач-гастроэнтеролог. Мой практический стаж работы — 7 лет, включая стажировку в Южной Корее. Но однажды я обнаружил, что мне нравится преподавать, и я перешел на свою смежную специальность. Это не значит, что я не знаю медицину. В любой момент я могу туда вернуться. Но пока для меня актуально развитие языков.
Некоторые называют меня «полиглотом». Но полиглоты — это люди, у которых есть дар. А в моем случае, я бы не сказал, что у меня есть дар. На самом деле я много трудился, чтобы знать языки. Нужно мало спать, мало общаться с семьей, все твое общение — это книги, компьютеры и все. Но для чего я все это делаю? Чтобы преподнести знания людям таким образом, чтобы они легко их усвоили.
Подход к моим ученикам у меня остался врачебный: «Вы все мои пациенты. Вы все болеете. У вас болезнь одна. Она называется «Незнание языка». Болезнь тяжелая, хроническая, но поддается лечению. Я ставлю вам диагноз, и я вас лечу. А лечение — моя методика».
